А старуха, не выпуская руку кавалера, стала хрипеть, словно сказать, что-то пыталась ему. И глядела неотрывно на него. И всё сильнее сжимала руку.
– Я не виновата, Господи, ну вы хотя бы денег у мужа не берите. Он убьёт меня.
– И ещё уберите их отсюда. Своих людей тоже, обер-прокурору не понравилось столько солдат во дворе.
Бургомистр и сам начинал ненавидеть баб и их проклятый навет. Он кивал понимающе, а сам подсчитывал расходы городской казны.
– Сейчас отпустите её, да скажите, что ночью к ней придёт, чтобы ждала.
– Так, давайте письмо, – настаивал лейтенант, – говорю же, я не прихотью совею прошу его, а надобностью города.