Обычно сделают два торопливых полукруга около машины, бардачок распотрошишь, сумку для вида распахнёшь, они для вида посмотрят, и — бывай.
Если можно кого-то не убивать — не убивайте.
Мы все смеялись, и Захарченко хохотал больше всех, откашливая остатки смеха, и снова заливаясь, как самый голубоглазый и лобастый ребёнок, которого щекочут.
Ничего, сейчас разгуляюсь. В такие минуты всегда знаешь: надо начать, а там пойдёт.
В минуту мы сорвались, каждый на своей чёрной, внедорожной, — и вскоре уже расселись в приятном помещении за деревянным столом. Ташкент неожиданно заказал водки у прибежавшего служащего.
Если мне, наконец, в меру представлений, определяли место, то выглядело это совсем трогательно.