Вернулся домой — друг ушёл, как и не было. Эта — тоже мне — даже кровать не застелила.
Томич поднял на меня озадаченные глаза — и вдруг понял, о чём я.
Ташкент размышлял о правильных вещах. Но только, подумал я, ничего этого не будет. Придут не те, про которых он говорил.
— Вам надо немедленно выступить с заявлением по поводу Малороссии.
И тут вдруг — русская весна. А что было до этого? Какое время года? Какую национальную принадлежность оно имело?
(В отдельном месте, за позициями, стояла «миномётка» — миномётный взвод, с нарисованными специально для них задачами; я как раз на днях прикупил им по дешёвке 120-й миномёт: грозное оружие; запрещённое, к тому же, отвратительно соблюдаемыми международными соглашениями.)