Ташкент размышлял о правильных вещах. Но только, подумал я, ничего этого не будет. Придут не те, про которых он говорил.
— Вам надо немедленно выступить с заявлением по поводу Малороссии.
И тут вдруг — русская весна. А что было до этого? Какое время года? Какую национальную принадлежность оно имело?
(В отдельном месте, за позициями, стояла «миномётка» — миномётный взвод, с нарисованными специально для них задачами; я как раз на днях прикупил им по дешёвке 120-й миномёт: грозное оружие; запрещённое, к тому же, отвратительно соблюдаемыми международными соглашениями.)
Но все они заявлялись позже, а в полдень ресторан был почти всегда пуст.
Шагнул к проволочному ограждению, склонился и поднял осколок стекла. Боец из оцепления вскинул автомат — не то чтоб на меня, а просто, для виду; прикрикнул: «Не трогайте ничего!» — «Опусти автомат, слышь!» — посоветовал Тайсон со свойственной ему убедительностью, и его мгновенно послушались. Боец из оцепления попросил ещё раз, уже по-доброму: «Я просто попросил ничего не трогать». — «Ты просто стой спокойно, и тебя никто не тронет, — сказал Тайсон, не меняя интонации. — А то крутишь тут стволом. Он у тебя стреляет, ты в курсе?»