Поздравил бойцов с очередным днём рождения, и всё.
Взводный, юркая сволочь, между тем оказался почти у окопов, и — я увидел — бегом, весь подсобравшись в комок, преодолел последние метров двадцать. Нам оставалось чуть менее сотни.
В ту минуту я испытал приступ родникового, ключевого, чистейшего счастья — что моей семьи, моих детей нет в Донецке.
Убили этого чудесного парня, любимца женщин, любителя «травки», прирождённого воина, танкиста, нёсшего в себе, помимо русской, ещё и какую-то кавказскую кровь — об истоках которой, впрочем, он забыл напрочь.
И после этого мне звонят ночью, кричат в трубку: «Ты бомбил, ты убил. Посадим».
«Нормально танцует судьба», — думал я, усмехаясь над самим собой и относясь к происходящему с высокой степенью безучастности.