Я стал чувствовать, что из меня сосут жизнь. Стал чувствовать, что я — Аральское море. Может, мёртвые присосались?
— Узнал, — говорю. — Я встречусь. Надеюсь, что всё получится. Я попрошу его, чтоб тебя приняли.
Он хотел быть диктатором, полубогом, но лучше — богом. Он был сумасшедший. Он был гений.
Я уже сбегал, если верить их новостям, пять раз минимум; ничего нового, я привык.
Ни взводный впереди, ни этот, с пакетами, позади — не шелохнулись, шли как шли; кажется, они просто ничего не заметили.
Итог: трое «трёхсотых», один тяжёлый, инвалид на всю жизнь — перебит позвоночник. (Заскакивал последним в домик — в его двери оказалось ближе, чем до вырытого во дворе блиндажа, — на миг, пропуская другого бойца, замешкался — и вот).