– Ступай, сказано тебе! И чтобы одна нога здесь, а другая там!
Мой духовник с благожелательным видом наступил мне на самое больное место. Увы, отношения с прославленным полководцем у меня складывались трудно. Будучи, как многие русские, немного консервативным, князь Пожарский некоторые мои нововведения в войсках воспринимал недоверчиво. Он хорошо знал и умел управляться с казаками и поместной конницей и пользовался у них немалым авторитетом. Назначение же пехоты, если это не стрельцы, засевшие в гуляй-городе, ему было непонятно. А уж ощетинившиеся пиками стальные терции, мушкетеры, дающие не менее двух залпов в минуту, и полевые пушки, двигающиеся в промежутках пехотного строя и поддерживающие их в атаке… нет, это решительно было выше его понимания.
Спутники Владислава обернулись на его слова и увидели, что на том месте, где только что была легкая конница, выстраиваются тяжелые панцирные и рейтарские хоругви.
– Что еще посмотреть хочешь в обители нашей, государь?
– И чего это ты духовную грамоту писать удумал?
– В росписи о караульных и гарнизонных делах сказано, что посягающий на часового все равно что на царскую особу злоумышляет!