Маркиз Астон был тогда в инспекционной поездке в провинции, но Мири в любом случае не стала бы ему ничего рассказывать. Орвальд пугал девочку. Его холодный тон, пустой взгляд словно замораживали, инстинктивно заставляли внутренне съеживаться. Странно, но эта избалованная папенькина дочка предпочитала подчиняться приказам брата и никогда никому на него не жаловалась. Даже отцу.
Она неспеша поднялась, подошла к туалетному столику и открыла одну из своих многочисленных шкатулок.
Как хорошо просыпаться в теплых объятиях и поцелуях — легких, сладких. Таких… утренних. Еще не до конца осознав, где ты, безошибочно понять… почувствовать всем своим существом, с кем ты — и испытать от этого огромное счастье. Не поднимать век, а зажмуриться еще сильнее и гибко потянуться, подставляя себя под невесомые прикосновения… К лицу… Плечам… Груди…
Все прошедшие дни эти слова оглушительным набатом звенели у меня в ушах. И вот сегодня вечером мы, затесавшись в толпу придворных, должны встречать правительственную делегацию южан. Кланяться, приветствовать, улыбаться, восхищаться… Вести себя как полагается настоящим аристократам, черт возьми…
Высокая статная фигура, рассыпанные по плечам светлые волосы, безупречное лицо — хищное, резкое, высокие скулы, бездонные зеленые глаза. Он был божественно прекрасен. Мне бы и в голову теперь не пришло назвать его мелким или недо… деланным, Настоящий, стопроцентный эльф из волшебной сказки. Гордый, сильный, величественный.
— Это единственное, что вас волнует? А наш с графом нерасторжимый брак, не смущает?