Когда мы приблизились к постаменту, возле которого зависли в воздухе Йор и Эари, в храме уже царила оглушительная, благоговейная тишина.
Южанин снова улыбнулся, но глаз это не коснулось — Кемран взирал на короля пристально, испытующе, даже жестко. Фактически, принц только что — пусть пока максимально мягко, — потребовал, чтобы будущих союзников незамедлительно познакомили с теми, кому удалось поладить с нелюдями. И Танфрад вынужден был уступить настойчивой «просьбе».
— Со смотрящим. Так кобольды называют своего вождя, или старейшину — не знаю точно.
Но Петька и без предупреждения уже успел подгрести нас с Эминой поближе. Обнял за талию — ее одной рукой, меня — другой, — прижал к себе, и мы втроем замерли, настороженно озираясь и вслушиваясь в окружающую тишину. Нехорошую такую… Многообещающую…
Так и повелось следующие несколько дней. До вечера меня никто не беспокоил — его величество не требовало срочно к себе, от участия в обязательных светских развлечениях временно освободили, посетители не надоедали назойливым вниманием. Лишь однажды заглянули родители Мэарин, но и они пробыли недолго: убедились, что дочь вполне себе здорова, посидели немного и ушли. Остальным визитерам запретили меня беспокоить.
— Пытался, но на все вопросы у фрейра имелся один ответ: «Девчонка явится, вот тогда и побеседуем».