Он всегда так говорил. Обычно срабатывало, очень уж Черепов был жуток. Но задержанный даже не поднял головы.
– Не грех скоромное трескать, в великий-то пост? – спросила она с набитым ртом у священника – тот лакомился ломтиками аккуратно порезанной колбасы.
– А ты как думал? Я тебя отпущу по городу гулять после всего, что ты видел и слышал? – Полканов укоризненно покачал головой. – Нет, брат. Ты когда наши слабые точки перечислял: Виктор Борисович, штаб, командиры частей, забыл еще про одну ахиллову пяту. Про меня. Я как начальник «Охранного сектора» об организации знаю больше всех. Попадусь чекистам – беда. Посему никуда и не выхожу. Сижу здесь, как паук. Тку паутину из своего укромного уголка. И ты теперь такой же. Слишком много знаешь. До самого первого июня мы с тобой, считай, под домашним арестом.
Фельдфебель сидел на земле, склонив голову на плечо. Дверь Ледника была приоткрыта.
– Это сильно здо́рово, Романов, что ты явился.
Слабонервных рентгенируй, внутренне усмехнулся Романов, изображая смущение. Мелькнула идея, интересная. А не грохнуть ли обоих прямо сейчас? Глядишь, тут и заговору конец.