А потому я перестал выходить и сидел на лавке под стеной, глядя, как узкая полоска солнца, просвечивая сквозь дыру в попоне, ползет по полу.
– Кто мы… – отозвался второй, скрученный баранкой, точно так же покрытый серебристым мхом и настолько же мертвый, – …забравшиеся сюда? Сможем ли мы подчинить эту немую глушь, или она подчинит нас? Насколько величественна ее немота, лишенная, быть может, и слуха…
Я смотрел, не понимая, с ощущением, что передо мной разыгрывается какое-то представление.
– Я начинаю думать. Ты же – лишь анимированное проявление шизофрении.
Он двинулся дальше, согнувшись, как под обстрелом, легкой и бесшумной трусцой.
Не знаю, это предчувствие или просто истерия.