Бондсвиф, сражаясь за каждый вдох, лежал на столе, одной рукой массируя передавленное горло, а второй отчаянно жестикулируя.
Тем временем Мирах ковыляла прочь, двумя руками держа железную шкатулку.
Я видел раскрытую ладонь Ведающей. Еще два шага, и она дотронется до моего лица.
У меня открыт рот, а глотка вдруг превратилась в старое дерево.
– Милосердия… – вздохнул я. – Я освобождаю тебя от этого приказа.
Забрал рыбу, а к ней – зеленые матовые побеги с острым запахом. По дороге к лагерю почувствовал, насколько я голоден.