– Живой! – орет Грунф куда-то вглубь дома. – Живой! Ульф живой!
– Это ты ходил осторожно, ощупывая дорогу мечом? Хорошо бьешься.
– Да ладно, – сказал. – Прыжок с «тарзанкой» куда хуже.
Она развернулась на месте, после чего оттопырила в его сторону маленькую круглую попку и профессионально, точно стриптизерша, крутанула ею.
Долина была овальной, окружена негостеприимными скалистыми зубцами. Он мог бы туда взобраться, но в нормальном состоянии, в сапогах и одежде, а не больной, ослабленный и едва живой от голода. Не в лаптях из кусочка кожи да укутанный в две тряпки.
В ту ночь я впервые вылавливаю слово. Из каменного скрипа, который издают девушки, выхватываю горловой звук, который отворяет в моем мозгу дверку, узнаю знакомое придыхание. Слово это что-то значит.