Потому что это было волшебство. Тихие звуки сплетались, как сплетаются на закате солнечный и лунный свет, как сплетаются руки влюбленных и колосья пшеницы на летнем поле. Они ласкали, как ласкает дитя мать, и волновали, как ожидание чуда.
– Хорошая мысль, – серьезно сказал Арххаррион.
По крайней мере я узнала, кто была та нелюдь, что оставила меня у стен Риверстейна в ночной рубашонке и платке.
Саарххард бросается к ней, клинки в его руках из черных стали красными от крови, но поздно… Поздно…
Не позволю! Не позволю ему умереть! Он должен жить! Хотя бы для того, чтобы ответить на все мои вопросы.
На третий день Ксене стало лучше, жар немножко спал, и она, измученная горячкой, уснула. Мы с травницей, все три дня спавшие по очереди на тюке с сеном, облегченно вздохнули.