– Тебе виднее, – покладисто согласился Белых. – Ты тогда вот что, дядя Спиро. Как турок подойдет – паруса сбрасывай и ложись в дрейф. А люди твои пусть ныкаются под палубой.
– Один на один наверняка. А вот со всей эскадрой – сомнительно. «Алмаз» – он хоть и крейсер, а все же бывшая яхта…
К этому тоже предстояло привыкнуть – я не сразу сообразил, что «три склянки» – это девять-тридцать утра; склянки считают с полуночи, отбивается каждые полчаса, и так – до восьми. После чего счет начинается вновь.
А бухты просмоленных канатов на каждом шагу? А разбитые взрывом калильни, из которых по палубному настилу разлетаются пылающие угли?
– Реймонд Федорыч, у нас днище как решето!
«А я больше не «нэарэ» – молодой человек», – отметил Белых. Теперь грек называл его «кирие» – «господин», «владыка». Воистину, доброе слово и автомат могут растопить любое сердце…