– До леса потерплю, – оглянувшись, ответил мальчонка.
– Вы присаживайтесь, пока вашего сына приведут, – указал я на камень.
Когда отходили подальше от дороги, чтобы встать на ночь – Клопа решили в таком виде не посылать, пусть успокоится, – меня посетило ощущение дежавю, на нас кто-то смотрел.
В землянке кормов был лишь Старис. Между собой мы называли его одноглазым, ну, собственно, он и был такой. Но в глаза, вернее, глаз этой потрепанной рабством горе мышц никто не смел такого сказать.
– Да какой тут план? – отмахнулся Чустам. – Идем как можно дальше от степи, куда-нибудь в глушь.
– Я свободе-э-эн… – Напевая, я направился к омуту – искупаться.