Пока шел к месту, где отправил Огарика в сторону, боролся со своей слабостью. Ватная вялость на грани дрожи мышц вкупе с тошнотой нехило штормили меня. Дорога не была таковой в полном смысле этого слова, так, слегка примятая трава, может, более жухлая. На том месте стояли наши провожатые.
– Позже, Огарик, давай еще на них посмотрим.
– А-а-а. – Лицо деда расплылось в улыбке еще шире. – Огарик!
– Давайте подальше отойдем, – предложил я.
– Стар, – произнес я, когда глаза привыкли к темноте, – дай каши хрумзам.
Гадость эту сложили в седельные, нарушив все равновесие, созданное кормом. Меня близость кувшина особо не радовала – не факт, что мы смогли плотно заколотить обратно пробку.