Закрыл глаза, словно ему было невыносимо меня видеть.
И сын артистично изобразил лицом нечто жеманное, а положением рук — что-то нарочито изящное.
— Борнмут отдал перед тем, как его увели.
— Не то чтобы тревожат. Просто ощущение того, что за тобой постоянно наблюдают. Знают, что ты делаешь. Непривычно.
Тот факт, что мы все дышали под водой, тоже удивления особого не вызвал. Может, потому, что меня сжирала тревога, которой я только бешеным усилием не давала превратиться в панику. Сейчас я на нее попросту права не имела. Все потом. Истерика — потом. Мне помогала злость на этот красивый мир, оказавшийся таким опасным. На Ричарда, который привез нас сюда. На некую Ию. Кто это? Любовница? Любимая?
— Напеките на завтрашнее утро блинов, — распорядилась я. — Надо узнать, с чем милорд их любит.