Тот факт, что мы все дышали под водой, тоже удивления особого не вызвал. Может, потому, что меня сжирала тревога, которой я только бешеным усилием не давала превратиться в панику. Сейчас я на нее попросту права не имела. Все потом. Истерика — потом. Мне помогала злость на этот красивый мир, оказавшийся таким опасным. На Ричарда, который привез нас сюда. На некую Ию. Кто это? Любовница? Любимая?