— Надевать белье? — Я изогнулась и потерлась грудью о его руку.
— Ну, уж нет… Я не мой отец, и у меня ублюдков не будет. — Слова из него изливались, как желчь. В глазах бесновалось пламя. — Одно дело попользоваться обманщицей, которая проникла в мой дом, в мою жизнь, в мою постель. Другое — дать ей возможность влиять на меня. Ребенок — это рычаг воздействия. Так вот — у вас его нет. И не будет.
Остались только мы. Необузданность, страсть, сквозь которую доносились изредка какие-то звуки, оглушающе громкие в тишине пустого дома. Его хриплое дыхание, мой долгий, протяжный стон, треск разорвавшейся ткани, стук россыпи пуговиц по полу…
— Вы позволите достать лекарство из саквояжа?
— Пожалуйста, — меня трясло. — Помоги мне. Я хочу понять.
— Это так говорят, когда у человека в голове есть какие-то пунктики, комплексы, навязчивые идеи, от которых он может и страдать, но на самом деле он их и холит, и лелеет. Это как твоя идея о том, что ты — бастард. Это как моя идея о том, что мне не стоит к тебе привязываться…