— Сколько пробудем в пути? — спросил Игнатьев, устраиваясь вместе с дочерью на заднем сиденье.
— Рехнешься тут с вами. У Григорича работа нервная, всякий люд бывает. Случаются и с дурной головой. Отойди к окну от греха.
— Благодарю за понимание, Отто Рудольфович.
— Остап, он там вообще живой? — послышался встревоженный голос Андрея.
Женщина вышла самостоятельно. Держалась особняком, всячески стараясь хоть как-то удержать на себе лохмотья, в которые превратилась ее одежда. На лице отрешенное выражение. Нет, с расстояния в сотню метров Петр не особо рассмотрел бы ее эмоции, но едва он убедился в том, что преступники разоружились, как тут же направился к избушке.
— Ладно. Прости, Дмитрий. Погорячился. Но только не насчет шор на твоих глазах.