Наверное, надо бежать, пока Янгар не вспомнил о моем существовании.
И незачем спрашивать, о какой ошибке идет речь.
И Янгару нужно знать, что его маленькая медведица не осталась одна. Она ускользает днем и возвращается под вечер, сбрасывает полог тяжелой медвежьей шкуры, но по-прежнему скрывает лицо, не верит, что не портит ее тонкая нить шрама.
И протянула мне тонкую руку с длинными, птичьими пальцами.
– Тридцать пять, госпожа, – ответила старуха, с трудом разогнувшись.
Колонны-деревья… Янгири ощущает собственную ничтожность. Он встает лишь потому, что наследнику рода нельзя проявить слабость.