– Мой хозяин, – гонец обрел-таки дар речи, – желал бы получить ответ.
И томительное ожидание, с шелестом песчинок в часах, с длинной тенью, что скользит от камня к камню, отмеряя время.
– Кениг верит, что поможет. И не верит – знает. – Дядя раздраженно дергает за бороду, и в пальцах его остаются темные волоски. – Мой брат был слишком мягким. Сын кенига умирал. Видишь?
И не должна, если хочет остаться человеком.
Конь лег на опушке. Янгар пытался поднять его, но жеребец лишь хрипел и хватал горький воздух губами. Елозили копыта по грязи, и шкура была мокра, а конский пот давно уже окрасился красным.
– Пятнадцать зим исполнилось, верно? – смотрел кениг на советников, на аккаев, на Янгхаара Каапо, что тенью в тени трона застыл.