И не должна, если хочет остаться человеком.
Конь лег на опушке. Янгар пытался поднять его, но жеребец лишь хрипел и хватал горький воздух губами. Елозили копыта по грязи, и шкура была мокра, а конский пот давно уже окрасился красным.
– Пятнадцать зим исполнилось, верно? – смотрел кениг на советников, на аккаев, на Янгхаара Каапо, что тенью в тени трона застыл.
Кейсо с удивлением смотрит на собственную руку, которая вдруг стала неподъемной, и, покачнувшись, оседает на землю.
Так говорил Янгар. И драгоценный пергамент сохранил его слова, чтобы стали они известны по всему Северу.
– Тише, – встав на цыпочки, шепчет кейне. И губы почти касаются щеки Янгара. От Пиркко пахнет розовым маслом и лавандой, серебряная ее щека тепла. – Не надо спрашивать о прошлом, Янгар…