— Серебро. Доля от того, что я взял на уличах.
— Может? и был. До той поры, пока они свой собачий хвост кверху не задрали. А потом быстро-быстро от другого Хвоста бегали. От Волчьего. И с тех пор никаких уложений с ними не было. Ты скажи мне лучше: что это он на сына твоего как на волоха глядит? С чего бы?
— Прибывает, — не раздумывая, ответил варяг. — Завтрашней ночью в полную силу войдет.
— Попробовали бы задержать, — улыбнулся Духарев. — Во-первых, я — спафарий империи, а во-вторых, у меня есть вот это!
Нельзя сказать, что большой дом князь-воеводы опустел. Что ни день — гости, свои и заморские. На подворье — тридцать три дружинника и вдвое больше челяди…
Когда-то на пиру дядя Олава Сигурд сказал ему: чтобы лечь с женой конунга, ты должен сам стать конунгом. Стать конунгом Олав был не прочь. Тем более что именно это ему обещал отшельник. Правда, тогда Трюггвисон решил, что речь идет о его родине, Норвегии, однако Англия — тоже хорошая страна. И что скрывать — Гюда ему очень нравилась, а то, что она — королева здешних мест, лишь добавляло ей прелести в глазах Олава. Может, с ней ему удастся забыть свою умершую жену.