Руад уронил щит и, глядя маленькому бояричу прямо в глаза, рванул зубами кожу на шуйце. Затем показал гриди выступившую кровь.
Зря. Женщина прошла мимо него и остановилась напротив Олава.
— Мы хотим, — сказал Трюггвисону Скегги, — чтобы ты, конунг, не ломал законов наших предков! Мы требуем, чтобы ты приносил жертвы, как это делал и твой отец, и твой предшественник Хакон, и все другие конунги до тебя. А если тебе это не по нраву, то можешь убираться прочь. А не то погоним тебя силой!
— Всё в порядке, — успокоил их Сергей Иванович. — А ты, смерд, больше не забывай: обращаться ко мне следует — «князь». Или — «господин». Отправляйся и сделай что велено.
Однако без обычной толпы придворных, забитых зрителями галерок и прочей имперской мишуры.
Таких не объезжают силой. Таких мягко и терпеливо, лаской, с любовью, приучают… Нет, не к седлу. К себе. Чтобы конь не слугой был — другом. Чтобы он умер за тебя, а ты — за него. Чтобы чувствовать его как себя. Чтобы ловил каждое желание всадника и друга. Чтобы ты мог доверить ему свою жизнь так же бестрепетно, как он, конь, доверяет тебе свою…