Я нервно мерила шагами пустой коридор — три шага до одной стены, три шага до другой. Голоса из кабинета доносились неразборчиво. Боже, в последний раз я видела их там, в темной комнате с синими углами, обратным отсчетом времени на стене, за светящимся куполом сферы. С перекошенными лицами, с болью в глазах, в грязной, забрызганной кровью форме…
Слишком много всего за короткий промежуток, слишком насыщенной стала жизнь. Казалось, я постоянно упускаю что-то важное, не успеваю всего, хватаюсь за сотню ниток, пытаясь добраться до клубков, но в итоге упускаю их все. Еще этот постоянный внутренний рост и философия. Черт, как только закончится этот уровень «F», возьму оплаченный отпуск куда-нибудь на острова. Здесь или в своем мире.
Я заглянула ей в лицо, доказывая «Здесь. Живая. Дома».
— Я думал: она умерла… Думал… умерла… А вон оно как вышло, — от обреченного смеха у меня сочувственно сжалось сердце. А следующий голосовой раскат заставил подпрыгнуть на месте. — А я ведь предупреждал ее! Но ее привлекала власть, сосредоточенная в руках Андэра. Ему поклонялись, а я стоял в стороне. Я просил, а он приказывал… и она ушла за ним. Ее бы не наказали, не исключили бы, ведь Ирэна не творила те бесчинства, за которые все в конечном итоге поплатились: она любила свои чертовы пробирки и лабораторию больше жизни. Но деньги… Бернарда, кто не любит деньги? Она очень их любила.
Начальник нахмурился, пытаясь уловить точный смысл последнего послания.
Пора «дожить» то самое затянувшееся воскресенье. Дожить тот день до конца, чтобы он, напоминающий «день Сурка», уже, наконец, закончился.