Человеческая суть, оставшаяся стоять маленькими ногами на маленькой земле, вопрошала: кто я? Зачем я? Чем я отличаюсь от других?
Он повернулся, посмотрел на меня — и в этом взгляде было все: грустная улыбка, горечь, поддержка и одновременно стена. В нем была любовь к этому моменту и желание не думать о следующей минуте. В этот мгновение мне показалось, что мы едем умирать. Вместе.
Я даже не приказывала, я орала на них, как Господь Бог, возможно, орал бы на неисправимых грешников, за ночь разрисовавших стены его обители фашистскими крестами, богохульными надписями и пенисами.
Не успел Дэйн понять причину ее смеха, как на верхней площадке показалась сама хозяйка дома: глаза яростно сверкают, щеки пылают, волосы растрепаны.
Кровь Марти была настоящей. Шипы — черт их знает, а вот кровь — да.
— Ты думаешь, я не пробовала? — руки снова задрожали от волнения. — Беда в том, что я не знаю, что именно умею. Во мне есть какие-то силы, но как их правильно направить, и вообще я до сих пор мало знаю о них. Перемещения — это одно, а вот все остальное…