Я даже не приказывала, я орала на них, как Господь Бог, возможно, орал бы на неисправимых грешников, за ночь разрисовавших стены его обители фашистскими крестами, богохульными надписями и пенисами.
Не успел Дэйн понять причину ее смеха, как на верхней площадке показалась сама хозяйка дома: глаза яростно сверкают, щеки пылают, волосы растрепаны.
Кровь Марти была настоящей. Шипы — черт их знает, а вот кровь — да.
— Ты думаешь, я не пробовала? — руки снова задрожали от волнения. — Беда в том, что я не знаю, что именно умею. Во мне есть какие-то силы, но как их правильно направить, и вообще я до сих пор мало знаю о них. Перемещения — это одно, а вот все остальное…
Надежда Александровна всегда считала себя женщиной практичной. Ну, или хотела так считать. Романтика испарилась из жизни давно, много лет назад — дочка, работа, прокормить, одеть и не остаться бы одной, если Бог даст. С ребенком на руках в одиночку трудно.
На его голос в прихожую тут же выскочила экономка, одетая в мятую пижаму, со спутанными волосами и опухшими от слез глазами.