— Мне зарплату дали, бабуль (последнюю). И выходной.
Я стояла у окна спальни, в российской квартире, глядя во двор, снова и снова прокручивая в голове все детали.
Дремала, сидя на софе перед камином в зимний полдень, я. Кемарил, пригревшись на теплых коленях и положив голову на лапы, кот. Философские размышления текли летним ручьем, журчали свежо и неспешно. И насколько высоким был полет мысли о прекрасном, настолько же низким и приземленным был звук, его прервавший.
Подлетела, розовощекая, возбужденная, с блестящими глазами, и остановилась напротив, глядя на свое отражение.
— Значит, над Нордейлом на самом деле не звезды?
Пальцы левой руки до боли сжали рукоять знакомого ножа, а правой — теплый металл пистолета. Но страх не уходил, а только нарастал. Казалось, оружие не добавляет защиты, а лишь сильнее подчеркивает беспомощность.