— Решит, что устала от скучной однообразной работы и захотела чего-то другого. Придет домой и все честно объяснит маме. Та поймет.
Я снова посмотрела на полицейскую ленту, обтягивающую выход. Ну и фантазия… Фильмов надо было меньше смотреть. На пороге сидело три пушистика. Где были остальные, оставалось загадкой. С первого этажа продолжали доноситься звуки непонятного происхождения.
— Вполне возможно. Придется быть осмотрительными, — он взглянул на меня стальными глазами, серьезный, хмурый. — На тебя большая надежда, Ди. Баал и Лагерфельд будут прикрывать тебя, но ты должна быть рядом с группой на случай немедленной эвакуации. Я бы тебя оставил, вообще бы не брал, но…
— Веди их к Дрейку, — вдруг резко переменив решение, приказал Сиблинг, — он в лаборатории на двенадцатом этаже.
— Я понял. — ответил он. — Я должен развоплотиться.
Конечно, если бы Донован не читал газету в кафе, а стоял рядом, он — от природы любопытный и участливый — обязательно бы спросил незнакомца: «Эй, у тебя все в порядке?» А может, и не спросил бы… Слишком жуткими для восприятия были исходящие от человека в форме волны, совсем не те, с которыми хотелось находиться рядом. Но независимо от того, задал бы он вслух свой вопрос или нет, человек с тяжелым взглядом вряд ли ответил бы ему.