— Будешь жить здесь, — сказал Кай. — На улицу не высовывайся.
Гадалка ухватила ее руку цепкими опытными пальцами. Гейджи дернула было локтем, но со вздохом сдалась — не отстанет. Утешало лишь, что денег в кошеле всего ничего. Чуть ли не столько же, сколько было при ней, когда Ригерт увез ее на своей «Удаче».
Вождь едва склонил непокрытую голову. Бледная кожа, серые волосы, серая меховая одежда, облегающая тело, как вторая кожа…
— Погоди-ка… — сказал Айленд. — Я должен предупредить тебя. Габриэлла очень красива…
— Мне жаль, — продолжила я, словно про себя, — жаль ту, что была рождена для счастья, для любви, для поклонения — и потеряла все разом. Мне жаль твоих глаз, глаз ласковой лани, выцветших от горя и слез. Мне жаль твои нежные руки, что мыли, стирали, убирали, чтобы прокормить тебя и твоих сыновей. Мне жаль твоего младшего сына, умершего, потому что ты не смогла найти для него крыши и огня в дождливую ночь. Жаль твоего первенца, ставшего наемником и погибшего в чужой стране. Мне жаль того благородного лорда, что любил тебя и хотел сделать своей женой. Мне жаль тебя, потому что ты любила его, но отказала ему ради последнего сына. Ради короля. Да, ты сделала это! Ты вернулась и вернула на трон короля по праву. Но это не приносит тебе радости, ибо невозможно вернуться в прошлое, возвратить невозвратимое. И потому сейчас одно утешение твое — в мести.
— Почему вы так уверены, что я не из какой-нибудь побочной ветви вашей семьи или просто не бастард?