— Я могу, — встрял в разговор Мар. — Вот, слышу ведь.
— О, — сказал Мар. — Ух ты! — и замолчал, лишь изредка бормоча что-то еле слышное. Похоже, ругался. Семёну надоело сидеть на корточках, он собрался было встать, но тут Мар коротко дилинькнул.
Карлик демонически хохотал, тыкая в сторону Семёна свободной ручкой, всхлипывал от смеха и изредка показывал Семёну Владимировичу нехороший жест. Тот самый, который был выгравирован у Мара на обратной стороне. Знак ручной работы в единичном экземпляре.
— Чалма от вас никуда не убежит, — решительно сказал Семён, ставя лёгенького джинна на ноги. — Вы давно в бутылке-то? Сколько веков?
— Не могу я, братья, — срывающимся голосом сказали за спиной Семёна. — Три месяца воздержания! Целых три! Не могу больше терпеть, сил нету. Лично я пошёл, — Семёна с силой оттолкнули в сторону и мимо него пробежал один из послушников, на ходу отшвырнув в сторону саблю.
Вслед за тем была продемонстрирована сама золотая пластинка, завалявшаяся у Семёна в кармане. С номером и росчерком. По поводу чего выпили опять; потом Семён показывал радужный меч и как он им сражался... Иван сказал, что стойку он всё равно собирался новую делать, так что братко Симеон пусть не переживает, что порубал её. Пусть рубает что хочет. И столы новые надо будет заказать... И стулья... На пятом стуле Семён решил, что пора и отдохнуть. Лёг в щепки и уснул.