— Давай, давай! — отчаянно попросил Таракан.
И вышел, и пошел в гинекологическое, и направился к крайней койке, и взялся за одеяло.
Тут я сдался и чуть не заплакал. И моление тьме за окном послал: все что угодно, только не ущемленную грыжу.
Воздуху Таракану не хватило. «Погибаю я, делегат злосчастный, — подумал он. — Уходит… злодей…»
— Очень хорошо знаю (как ему не знать! Он-де оттого и деньги спросил).
— Пропали мы теперь! Не достать нам, видно, больше русской горькой!