— Тихо, Фелисити! — гаркнул он, когда она попыталась вмешаться. — Это чрезвычайно важно.
— В отличие от большинства остальных подозреваемых — если не считать Дитера, который в детстве собирал радио в Германии, — Грейс Ингльби получила необходимое образование по части электричества. До войны и до замужества с Гордоном она работала на заводе, устанавливавшем радиоприемники на «спитфайрах». Мне сказали, что ее коэффициент интеллекта почти равен количеству псалмов.
— Хорошая работа! — объявил викарий, отряхивая рукава. — Действительно хорошая работа! Теперь как насчет субботы? Дайте-ка подумать… Сегодня четверг… У вас будет еще один день на подготовку плюс ремонт фургона.
Что мне делать? Две возможности промелькнули в моем мозгу. Я могу скатиться по лестнице в слезах, притворившись, что заблудилась и потеряла ориентацию во время приступа лунатизма. Я могу заявить, что у меня нервный срыв и что я не знаю, где я; что я увидела со двора перед домом лицо в верхнем окне, манящее меня длинным пальцем, и подумала, что это страдающая Грейс Ингльби.
— И почему же? — поинтересовалась она. — Слишком молода или слишком мудра?
Не успел второй человек ответить, как в воздухе послышался пронзительный вой, и «спитфайр» пронесся мимо, описав в конце поля победную «бочку».