— Хорошая работа! — объявил викарий, отряхивая рукава. — Действительно хорошая работа! Теперь как насчет субботы? Дайте-ка подумать… Сегодня четверг… У вас будет еще один день на подготовку плюс ремонт фургона.
Что мне делать? Две возможности промелькнули в моем мозгу. Я могу скатиться по лестнице в слезах, притворившись, что заблудилась и потеряла ориентацию во время приступа лунатизма. Я могу заявить, что у меня нервный срыв и что я не знаю, где я; что я увидела со двора перед домом лицо в верхнем окне, манящее меня длинным пальцем, и подумала, что это страдающая Грейс Ингльби.
— И почему же? — поинтересовалась она. — Слишком молода или слишком мудра?
Не успел второй человек ответить, как в воздухе послышался пронзительный вой, и «спитфайр» пронесся мимо, описав в конце поля победную «бочку».
Когда перестаешь об этом думать, кажется совершенно очевидным, что она помочилась на церковном кладбище. Поскольку дождя не было, свежая грязь на ее подоле означает, что она сделала это второпях, скорее всего в северо-западном углу, вдали от хищных глаз, за кучей земли, которую могильщик мистер Гаскинс держит под рукой на случай копательных манипуляций с могилами.
— Что объясняет, зачем вы пошли в лес Джиббет — раздеться и попытаться почистить одежду. Вы боялись того, что скажет Синтия, простите, миссис Ричардсон. Вы говорили об этом на церковном кладбище. Что-то о том, что Синтия вас убьет.