Оба они сидели в цельнокроенных дождевиках из промасленной кожи, обнаруженных под сиденьем.
– Ох, – пробормотал Дунстан, снова ложась в траву.
– Сюда! – хрипло завизжала старуха. – Скорее, скорее!
– Думаю, как-нибудь само образуется. Если придется, я проложу себе дорогу силой.
Леди в красном уронила на землю свою деревянную чашу.
Вскоре после полуночи, в безлунной тьме, Септимус наконец подобрался к двери домика. В одной руке он держал тигель, а в другой – томик романтической поэзии и гнездо дрозда, набитое еловыми шишками. С пояса лорда свешивалась дубовая палица, утыканная медными гвоздями. Он долго прислушивался, стоя у двери, но изнутри доносилось только ровное дыхание, порой прерываемое коротким храпом. Глаза Септимуса были привычны к темноте, кроме того, хижина четко выделялась на фоне белого мелового склона Теснины. Мститель стоял, прижавшись к стене дома и держа в поле зрения дверь.