Экс-штурман Кондратьев привстал и поклонился.
— Но это следует доказать, — сказал Бадер.
И тотчас снова дрогнули стены. Горбовский молчал.
— Можно, — сказал Славин. Он тоже выбрался из люка и сладко потягивался.
Но было уже поздно. Поль преисполнился энергии.
— Ого! — На лице Костылина изобразилось привычное уважение. — Триста километров! И как?