— Товарищ, — сказал он, улыбаясь. — Хотите жить вечно?
Кондратьев свернул на боковую тропинку, миновал живую изгородь, пеструю от больших желтых и синих цветов, и остановился как вкопанный. Перед ним была самодвижущаяся дорога.
— Я в высшей степени бывший, — сказал Кондратьев. — Таких у вас нет.
Они разговаривали негромко, но в коридоре было слышно далеко.
— Вчетвером?! — завопил он. — Валька-малёк был вчетверо слабее тебя! Нет — впятеро, вшестеро! А ты лупил его по шее, грубая скотина! Мог бы найти Лина или Капитана, если у тебя чесались лапы, горилла!..
— Леонид Андреевич, — сказал Валькенштейн. — А почему они не демонтировали оболочки станций?