— Да, — сказал Горбовский. — Наверное. Все равно это было очень дерзко.
— Да, — сказал он, — я забыл. — Он повернулся к белобрысому юноше. — Федя, докончи уж сам. Видишь, ко мне Полли приехал. Маленький Либер Полли.
— Пожалуй, хватит кустарничать. Надо делать Яйцо.
Раздраженный Фокин вылез из-под стены. Черная тень лопастей вертолета скользнула по его лицу.
Мимо Кондратьева, дробно стуча каблучками по ступенькам, сбежали две молоденькие девушки. Одна из них — маленькая, в белой блузе и ярко-синей юбке, — пробегая, заглянула ему в лицо. У нее был нос в веснушках и челка до бровей. Что-то в Кондратьеве поразило ее. На мгновение она остановилась и, чтобы не упасть, ухватилась за поручень. Затем она догнала подругу, и они побежали дальше, а внизу, уже в вестибюле, оглянулись обе. «Так, — подумал Кондратьев. — Начинается. По улицам слона водили».
— Нет, Лазарь Григорьевич, — сказал он. — Нам его не вытащить.