По сим словесам отец Логгин отпрянул и принялся громко читать молитву.
— С возвращением, братец, — подняла Феодосья чарочку, в которой чуть плескалось на дне медового питья.
— Добро, — благосклонно сказал отец Логгин.
— Это само собой. Ведь на все воля Божья.
— Испугалась? Не я это шел, а некий перс либо турок. А может, и татарин. Оне, иноверцы, привозят табачное зелье в Московию.
Феодосия бросила в горшок горсть сушеного зелия, перемешала, дожидаясь, пока травы осядут на дно, отлила пахучего навару в маленький туесок и принялась помаленьку поить смерть.