— Испугалась? Не я это шел, а некий перс либо турок. А может, и татарин. Оне, иноверцы, привозят табачное зелье в Московию.
Феодосия бросила в горшок горсть сушеного зелия, перемешала, дожидаясь, пока травы осядут на дно, отлила пахучего навару в маленький туесок и принялась помаленьку поить смерть.
— Куда куль-то прете?! — завопила она с крыльца. — Али на дворе дежу ставить будем?!
— Вот, бестолочь, прости меня, Господи! — посетовал отец Логгин. — Коли святые кресты у вас при себе были и молитва на устах, так для чего поминать заговоры?!
— Прости Господи! Из чего же? Али из соли?
— Матрена, ты мыслишь, чего речешь? — шепотом произнесла Василиса. — Сундуки открыть! Кладези распахнуть! А, сторожить кто будет? Али ты не знаешь про вороватость моей подлой челяди? Али мне самой от сундука к коробу с караулом бегать?