Но Мария, из ревности не желая допустить беседы между скоморохом и сродственницей, ловко взмахнула десницами, изображая скользкую дорогу.
— От щедрот ваших мне и доброго слова, да привета достанет, — пустила лукавую слезу повитуха. — Много ли мне, благонравной вдове, надо? Лишь бы на том свете бабушке Матрене зачлось…
— Тело Господа суть бестелесное, — строго произнес отец Логгин. — И срам его бестелесный. И семя его беспорочное. И кушать его не есть скверно. Просвира — сиречь только образ тела. Гм… Аллегория!..
— Очертили мы копьями над головами, поцеловали кресты святые и приготовились ринуться и разбить дьявольское гноище, как вдруг прямо из-под земли вырос огромный белый старик!..
Когда тотьмичи добежали до города по, охваченной алым заревом, дороге, дабы спасти, кто добро, кто малых детей, в удивлении увидели оне, что там нет никаких следов пожара! И оставшиеся в городе немощные больные и старики отрицали горение.
— Что, как пьют оне кровь младенцев, вводят козла пред алтарь и читают святое Евангелие наоборот, совершая свои шабаши? — предположил отец Логгин. — И натворили крест из травы, глумясь над истинной верой?