— Как, отче, было не смеяться над такими побасенками?
— Пошла прочь, дура! — закричала Мария. — Напугала!
«Либо Господь меня мгновенно наказал смертью за предположение, что существует такой идол, как Баба Яга».
— Ой, вспомнила. Тот нищий потом на торжище кошелек украл и деньги пропил. Ему пуп вырвали да на древо повесили. Значит, не Господь то был. Он бы красть не стал. Выходит, не согрешила аз?
— Да что же это за притирки? — подивились Василиса с Матреной. — Али елейные, от родимчика?
«Вот и погляделась аз в зеркало, — подумала Феодосья, когда Акулька и Зотей ушли. — Ибо глаза младенца — его душа, и оне не солгут кривды. Ужас был в зеницах у Зотеюшки. Значит, плоть моя уже умерла и пугает своим видом чад. Господи, когда же ты призовешь мою душу?»