Хотя Тихон проинформировал батюшку о посетителях во множественном числе, возле сеней стояла одна жена. Тихая, как птаха на гнезде. И, пахнущая медом, как травы эдемские.
Впрочем, принятыми экстренными мерами Матрене удалось прямо в утробе родильницы заменить дьявольское отродье на Божье чадо. Матрена обманула самого черта, выложив на крыльцо со словами: «Вот тебе твое злое чадо, отдай нам наше доброе» — спеленутого котенка! Дьявол не заметил подмены и утащил котенка, бросив повивальное полотно возле ворот. Рога превратились в ноги, коими чадцо мужского пола и вышло из чрева на свет лучины.
— Значит, так и запишем, — подытожил отец Логгин. — Богоотступника предаем огню. А как вы полагаете, Орефа Васильевич, обставить процесс казнения?
— А как же я? — взволнованно вопросила Феодосья и выбежала вслед за Смертью вон, неловко ухватив ея за рукав. — Смертушка, милая, аз как же?
Юда Ларионов постоял еще немного, перекрестился на алтарь и вышел вон.
Феодосья вздрогнула: «Господи, уж не прознал ли батюшка об Истоме? Не про него ли намекает? Спаси его и сохрани!»