— Значит, так и запишем, — подытожил отец Логгин. — Богоотступника предаем огню. А как вы полагаете, Орефа Васильевич, обставить процесс казнения?
— А как же я? — взволнованно вопросила Феодосья и выбежала вслед за Смертью вон, неловко ухватив ея за рукав. — Смертушка, милая, аз как же?
Юда Ларионов постоял еще немного, перекрестился на алтарь и вышел вон.
Феодосья вздрогнула: «Господи, уж не прознал ли батюшка об Истоме? Не про него ли намекает? Спаси его и сохрани!»
— Да разве можно в чем-то быть так уверенным, кроме того, что есть Бог-отец, Бог-сын и Святой дух! А больше ни в чем нельзя быть уверенным, даже в жене своей и себе самом, тем более, в наше безнравственное время, когда вера у молодежи не та, что была у наших отцов и дедов, — неожиданно многословно высказался отец Нифонт и больше уж не спорил на сию тему, видя бесплодность занятия. Только мысленно обзывал юного коллегу упрямым бараном.