— Ну, здравствуй, Марьюшка, — промолвил Путила, засияв. — Сына, значит, мне родила?
При сих словесах Матрена подмигнула Феодосье.
— Никак, помирать собралась? — заинтересовалась компания.
Другого, тотьмичи от предстоящей зимы и не ждали, потому, помолясь, сели ужинать, а с первыми сумерками улеглись спать, дабы не жечь понапрасну масла в лампах и воску в свечах.
— Отца и матерь била или лаяла? Испортила ниву чью или скотину? Или напилась без памяти, и блуд кто творил с тобой? Или взирала на кого с похотью? Вкладывала ли язык свой мужу в уста, по-другому говоря, целовалась ли с похотью?
Мария с натугой вскрикнула, и безвозрастное выскользнуло на подол портища.