— Отца и матерь била или лаяла? Испортила ниву чью или скотину? Или напилась без памяти, и блуд кто творил с тобой? Или взирала на кого с похотью? Вкладывала ли язык свой мужу в уста, по-другому говоря, целовалась ли с похотью?
Мария с натугой вскрикнула, и безвозрастное выскользнуло на подол портища.
— Аз?.. — неуверенно — не достало простодушной Феодосьюшке сил отнекаться с уверенностью в голосе — промолвила Феодосья и заперебирала портище, заразглаживала перину…
Но повитухин рассказ в такой назидательный момент и сам черт бы не остановил.
— Не беспокойтесь, баба Матрена, я Феодосью не обижу ни словом, ни вещью.
Последние слова были предназначены ветхой богомолице, прибившейся к Феодосье уж с месяц назад и, как на грех, случившейся возле кадки с редькой.