Впрочем, у Истомы на запасе бысть весьма вящая легенда о кулях ароматного листа.
— Будет тебе! Грех, пока ноги вверх. Али я тебе не муж?
— Мясо Мухтару кинули, так что завыл, что завыл!.. — подала от дверей голос Парашка. — Боится волка-то, и живого и мертвого…
И отвела от лица ручонку сына Агеюшки, сидевшего у нее на руках.
— И чего далее?.. — шепотом промолвила Василиса, перекрестясь.
Быстро ли, медленно ли, а в положенное время пестрая процессия достигла Государева луга. Простор его сиял, как серебряный оклад, начищенный к празднику клюквой. Дерева вкруг белели новеньким льняным портищем. А свежесрубленный помост желтел, словно яичко. Подле помоста, напуская на себя равнодушный вид, горделиво постаивал молодой древодель. Впрочем, Феодосье, обведшей черным взглядом знакомый луг, показалось, что не сияет белизной он, а, напротив, вместе с деревами осыпан тусклой мучной пылью. Помост же зияет гнойной раной.