Я повесил трубку и снова повернулся к двери. Мыш двинулся, было, за мной, но я осторожно подтолкнул его ногой в обратную сторону.
— Ну, — хмыкнул Томас. — Раз уж ты сказал «пожалуйста»…
Она подняла мою обожженную левую руку и погладила пальцами мою исковерканную ожогом плоть. К тому времени я уже неплохо мог шевелить пальцами, да и внешне рука уже не напоминала жуткий, наполовину оплавленный восковой муляж, хотя вид у нее все равно оставался не из приятных для глаза.
— Лжец, — негромко заявила она. — Ты хочешь этого. Я же вижу — хочешь.
— Нам с ней придется прийти к соглашению насчет отсутствия соглашения.
— Тридцать сребреников, — дошло, наконец, до Томаса.